Перед Маргаритой сидела изможденная, с потускневшими глазами старуха. Седые пряди выбиваются из-под дорогой косынки на дряблое лицо, морщинистые руки нервно теребят пуговицу на кофточке. Женщина медленно подняла желтые веки и уставшим безжизненным голосом сказала: - Она зря привела меня к вам. Я все равно это сделаю. Она тяжело вздохнула, и слезы полились из ее глаз. Было видно, что какая-то обида и горечь душили ее. Маргарита Львовна усадила к себе поближе Ларису Алексеевну и стала задавать обычные вопросы. Записав дату рождения, она еще раз внимательно посмотрела на женщину. Нет пятидесяти, а выглядит на девяносто. - Ну и что это вы собрались сделать? - строго спросила Маргарита Львовна. - Покончу с собой, - коротко, чеканя каждую букву сказала Лариса Алексеевна. - Вы больше не в силах жить и Вам не нужна ничья помощь? - Да, моя дочь вынула меня из петли, а теперь зачем-то привезла к Вам. Я не хочу жить и все равно сделаю это, - помолчав, почти прошептала женщина плачущим голосом. - Делайте! Каждый волен поступать по своему выбору или воле Бога, хотите умереть, умирайте! Сам Господь дал человеку свободную волю и предоставил право выбирать, как распорядиться великим даром, названным жизнь. Женщина вздрогнула, подняла пергаментные веки и посмотрела на Маргариту Львовну. Бездна отчаяния, скорбь и тоска застыли в них, Маргарита похолодела от этого взгляда. Ей предстояла сложная задача - вернуть желание жить этой несчастной. - Я не верю в Бога и вообще у нас в роду нет ни одного крещеного человека. Мой брат известный в городе человек, отдал всю жизнь на борьбу с мракобесием, невежеством и церковным рабством, - с гордостью вдруг проговорила Лариса Алексеевна. На ее лице, скорбном и бледном, появилась злорадная улыбка и она продолжила: - Бога нет! Люди все сволочи. Если бы Вы знали, как я ему верила, он был моим Богом, был всем! Я была известной, потрясающей пианисткой, он позвал меня, и больше не существовало ни музыки, ни славы. Он стал всем для меня, он был моим дыханием и жизнью. Мы двадцать семь лет прожили, он превратил меня в беспрекословно повинующуюся рабу, я выполняла все его капризы, была ему верной служанкой, заботливой нянькой и верной женой. А он выбросил меня, нашу дочь, внучку, просто вышвырнул нас на улицу, без крова и денег. Зачем мне жить? Зачем? И почему так устроена жизнь? Почему столько слез, нищеты и горя? И она опять зарыдала. Ее миловидная дочь захлюпала носом и заплакала вслед за матерью. Маргарита Львовна внимательно слушала. Боль и жалость переполняли ее. Перед ней искалеченная судьбой, несчастная женщина, которая искренне страдала. Когда-то она положила на алтарь любви свое дарование, сегодня она игрушка, сломанная чужой волей. Знать бы ей, что жертва принимается всегда и всеми, но никогда не ценится, быстро надоедает и уничтожается, выбрасывается или о ней забывают. "Нелегко будет изгнать из этой души следы пережитого горя", - опять подумала Маргарита Львовна и ласково, но твердо сказала: - Я сочувствую вам и сострадаю. Желание свести счеты с жизнью обусловлено одним желанием: заставить почувствовать виноватым своего обидчика. Вы хотите, чтобы он почувствовал себя виноватым!? Этого не будет! Вы облегчите ему жизнь, а не накажете его. Это Ваше глубокое заблуждение, что все осознают, как им плохо без Вас. Никогда и никто не чувствует себя виноватым за самоубийцу. Безволие и слабость вызывают сразу удивление, а потом презрение и брезгливость, а о несчастном быстро забывают, стыдясь его поступка, и даже тот, кто его искренне любил при жизни. Но каждый человек, когда на него обрушивается беда, должен бороться, а не падать духом и тонуть в слезах. Ваше положение небезнадежно. Правда, вы потеряли сразу мужа, любовь и благосостояние. Но у Вас есть дочь, внучка, а Ваша престарелая мать, которая приютила Вас и тоже нуждается в Вашей помощи и поддержке. Зачем возвращаться в прошлое, которого уже нет? Зачем думать об ужасном будущем, которого Вы не знаете и которое потерять невозможно, потому что его тоже нет. Потерять можно только настоящее. Выбросьте мысли о своей ненужности, нищете и беспомощности. Ну и что из того, что от Вас ушел муж? У Вас есть силы для новой жизни, труда и борьбы за жизнь и Ваше новое счастье. Не страдайте так ужасно, не плачьте, слезами не вернуть Вашу потерю, Вашего придуманного счастья больше нет. Нельзя поддаваться такому отчаянному унынию, возьмите себя в руки и надейтесь только на себя. Маргарита Львовна не сводила глаз с женщины. А на лице Ларисы сразу отразилось удивление, потом мелькнуло негодование и протест. Их сменили скорбь и отчаяние, ей было трудно понять, почему этот психолог разрешает ей покончить с собой. Она обхватила свою голову руками и зарыдала безутешно и горько. Но постепенно рыдания утихали, плечи перестали содрогаться, лицо посветлело, а в глазах мелькнуло знакомое Маргарите выражение благоговения. Лариса Алексеевна несколько раз всхлипнула, а потом сказала: - То, что Вы говорите, как-то странно действует на меня, я чувствую в себе какую-то перемену, Вы как свет во мне зажигаете и даете необъяснимую уверенность и надежду. - Драма Вашей жизни стара, как мир, жизнь дала Вам урок. Но Вы же одаренная личность, верните творчество и вдохновение в свою жизнь. Не одну Голгофу проходят одаренные личности. Музыка поможет Вам жить, даст силу и вернет веру. Вспомните о своей внучке. Девочка умна не по годам и очень талантлива, ее талант очень тонкий и богато одаренный, ей нужен хороший учитель и друг. Вашей внучке нужна именно Ваша помощь и поддержка, ее мама скоро выйдет замуж в очередной раз, и только Вы будете ей опорой в жизни и учебе. Лариса Алексеевна почувствовала теплоту и искреннее участие в этом голосе. В нем не было ни укора, ни осуждения, он успокаивал Ларису. Многие месяцы страданий и тоски измучили ее. Ей захотелось, чтобы эта женщина была ближе, и она чуть пожала ей руку и взглянула в глаза, которые просто лучились любовью, добротой и пониманием. А ее спокойствие и уверенность вселяли в Ларису силу и давали надежду. Маргарита увидела, как посветлевшее лицо Ларисы перестало морщиться и дергаться, и на губах мелькнула улыбка. Лариса Алексеевна вдруг осознала и поверила, что сможет создать себе и детям новую и счастливую жизнь. Прошло несколько недель, и ее было не узнать. Посветлевшее и помолодевшее лицо, новая прическа ее преобразили. У нее оказался красивый грудной голос и веселый, заливистый смех. Она познакомила Маргариту Львовну с внучкой - десятилетней Иллоной. Тонкая натура девочки не перенесла раздора в семье, и она постоянно болела. На просьбу Ларисы полечить внучку Маргарита Львовна ответила отказом: - Я не могу о ней молиться, у нее нет ангела-хранителя, он дается человеку только при крещении. Лариса Алексеевна вздрогнула, потемнела лицом и холодно сказала: - Об этом не может быть и речи, через крещение человек попадает в рабство. Я знаю, что при этом обряде даже волосы обрезают, как рабу. В древности хозяева обрезали волосы купленных рабов и хранили их у себя как доказательство, что человек их собственность. Само выражение "раб Божий" мне претит. Я не хочу, да и не могу. Мы все сегодня живем на деньги моего брата, боюсь себе даже представить, если он узнает, что Вы говорите со мной о крещении. - Я не собираюсь вас неволить! Да, действительно, при крещении обрезают волосы, это знак того, что теперь его владыка и господин - единственно Бог, что он принадлежит полностью Богу, как раб своему хозяину. В рабстве Богу нет ничего унизительного, это добровольное подчинение своей греховной воли Божественной воле, воле святой и благой. Отдав себя в рабство Богу, человек получает свободу от своих страстей. Вы были рабой своего мужа, теперь попали в зависимость от брата. За душу каждого человека идет невидимая война. Темные силы ада и злобные демоны устраивают жестокую охоту и, разрушая жизнь, поглощают душу. Вы были тяжело больны душою, все, кто не находится в состоянии просвещения, принадлежат к числу душевнобольных… А просвещение и духовная жизнь начинается с крещения. После длительных бесед о вере, Боге, ангелах все женщины решили принять обряд крещения. Они противостояли Борису Алексеевичу, брату Ларисы, который цитировал Библию почти наизусть, при этом был убежденным атеистом, а крещение для него было кощунственным и диким культом. Глядя, как возродилась к жизни его потерявшая разум сестра, он решил поговорить с Маргаритой Львовной, чтобы выразить ей благодарность за спасение сестры. Но когда он узнал, что Лариса покрестилась вместе с дочерью и внучкой, в нем произошла молниеносная перемена. И он начал беседу с категоричного вопроса: - Кто дал Вам право лазить в дела нашей семьи и еще распоряжаться судьбой моей сестры и ее детей? Вы их напугали или загипнотизировали? Маргарита Львовна удивленно подняла брови, в ее глазах мелькнул озорной огонек, и она ответила: -Я никого из вас не звала! Это ведь вы ворвались в мою жизнь назойливыми звонками и непрошенными визитами. Разве это я просила кого-то из вас о встрече? Это Вашу сестру, раздавленную и вычеркнутую из жизни, привела ко мне Ваша же племянница. А ведь это Вы дали ей мой телефон, видя в этом последнее средство к спасению родного Вам человека. И когда сегодня она здорова физически, нравственно и душевно, Вы меня обвиняете в том, что это я влезла в Вашу жизнь? Вы человек, который всю свою жизнь ищет истину, а вся сила Вашего ума и сердца направлена только на борьбу с верой в Бога. При этом Ваша душа бунтует и задыхается в этой схватке. Ваш дух давно достиг и признал Бога, но Ваша личность и судящее сознание его отрицают. Борис Алексеевич смутился, его предупреждали о ее наблюдательности, знании психологии, а главное о силе обобщений и выводов. Он считал себя истинным атеистом, хорошо подкованным в вопросах религии и психологии. Его глаза натолкнулись на смешинки в глазах женщины, и ему тоже вдруг стало весело, он громко захохотал. Она обезоружила его; огонь ее глаз излучал самообладание и мужество, потоки доброты, любви и глубокого понимания выливались на него. И он вдруг понял, что он устал от борьбы с самим собой, и с Богом, который действительно живет в его строптивой душе много лет. - Вот она - комедия человеческой жизни! - сказал, наконец, Борис Алексеевич. - Я распят и мне смешно! Я человек, который жизнь отдал на пустую и бессмысленную борьбу с силой, живущей вечно и вечно творящей. О Господи, только что я уразумел всю ничтожность и мелочность моей борьбы. В черных лазах Маргариты Львовны блеснула хитринка, и она сказала: - Вы ищете знаний, Вас просто пожирают вопросы, есть ли Бог? Какой Он? В чем Он? Как постигли Его те, кто писал о Нем? Вы же знаете, Христос сошел в ад, чтобы спасти души грешников от вечной гибели. Он принес им весть пробуждения, и именно она была вестью спасения. Моя скромная работа направлена на пробуждение в человеке веры, стремления к духовному росту, осознанию и приятию Бога. Рано или поздно истина приходит в жизнь человека, и его право узнать ее. Ваши сестра, племянница и внучка признали Бога и захотели вместить в себя радость Божественной силы. - Простите, Маргарита Львовна, не с того я начал. Да, мы сами обратились к Вам, было очень тяжело всей нашей семье, мы не видели выхода из создавшейся ситуации. Вы как пелену сняли с моих глаз. Я так много понял, разговаривая с вами. Не я, моя душа и сердце все осознали и впустили в себя Бога. Борис Алексеевич замолчал, необычайно радостные чувства переполняли его. Он всегда рассматривал христианство как философское учение древности, которое не имеет ничего общего с реальной жизнью. Согласно его точке зрения человек придумал Бога для оправдания собственного бессилия и слабости. Религия создана для того, чтобы обманывать и угнетать народ. Но сейчас у него не было желания дискутировать на эту тему даже с самим собой. В нем крепло желание принять веру его деда, православного священника, расстрелянного в тридцатые годы. Прошло несколько дней, он взволновано просил Маргариту Львовну о встрече. И только переступив порог, быстро расстегнул пуговицы своей рубашки, обнажив большой, серебряный крест на своей груди. - Я вас поздравляю, - просто сказала Маргарита и провела гостя в комнату. От волнения он весь взмок - на блестящей лысине испарина, голос слегка дрожит. Большой, сильный, уверенный в себе мужчина, как мальчишка, переминался с ноги на ногу, было что-то необычное в этом визите. Он протянул ей пакет со словами: - Это вам! Вчера я был в епархии по делам и, не выдержав, показал свой крест архиепископу. Мы знакомы много лет, я ведь работал в райкоме партии начальником отдела по вопросам атеизма и религии. Наш многолетний спор окончился моим крещением благодаря вам. Я рассказал ему грустную историю Ларисы, о ее чудесном выздоровлении и о том, как вы смеялись надо мной. Архиепископ - очень сдержанный человек, его вера окрепла в борьбе с такими, как я, гордыми и непреклонными атеистами, и в помыслах его никогда не было, что я обращусь в лоно церкви. Поэтому он поведал эту историю митрополиту, а он с благословением передал для Вас эти православные календарики на 2001 год. На них изображена икона "Жировической Божьей Матери" и отмечены все праздники и посты на этот год. Маргарита Львовна, перекрестившись, с благоговением и трепетом взяла большую голубую стопку в руки. - Там триста календарей, они освящены митрополитом, дарите их тем, кто так же, как и я, признает Бога и войдет в святую церковь. Маргарита неподвижно стояла, - ее взгляд был направлен в пространство, а губы шептали молитву. Пройдет несколько суетных лет, у нее быстро кончатся календарики, а в одном из послушников вновь образованного монастыря она вдруг узнает Бориса Алексеевича. Бывший ярый коммунист, непреклонный атеист, ученый и философ решил принять постриг, уйти в монашество. Очень красиво и необычно сложилась жизнь у Ларисы Алексеевны. Ее дочь действительно скоро вышла замуж и, уехав жить к мужу, оставила Илонну на попечение бабушки, с радостью принявшей на себя все заботы о девочке. По выходным она водила ее в Воскресную школу при церкви, в которой сама преподавала пение и пела в церковном хоре. В те годы было модным отправлять детей на оздоровление за границу. И на предложение пожить в немецкой семье во время летних каникул они ответили согласием. Лариса Алексеевна привезла девочку в Берлин. Их очень радушно встретила семья из пяти человек. Шестидесятилетний Курт, бывший посол Германии в странах Азии, был очарован и поражен Ларисой Алексеевной. Овдовев более десяти лет назад, он не интересовался женщинами и, уйдя на пенсию, жил в Бельгии, изредка навещая сына и внуков. Эта неожиданная встреча перевернула все в его жизни. Грудной голос и заливистый смех Ларисы парализовал его волю, а когда она села за инструмент, стоявший в кабинете сына, и заиграла, мир перестал существовать. Он влюбился. Но как опытный дипломат, он сразу понял, что эта женщина боится любви и не позволит себе никаких чувств. Поэтому он сразу начал изучать русский язык, чтобы понимать речь любимой им женщины. Так уж устроены люди, когда им плохо, умоляют о помощи, а когда хорошо, забывают поблагодарить. Прошли годы, но Маргарита узнала Ларису по ее звонкому голосу, когда та позвонила и попросила о встрече. На пороге стояла эффектная, хорошо одетая женщина, дорогие перчатки и шляпка с кокетливой вуалькой подчеркивали ее привлекательность. Рядом с ней импозантный, высокий мужчина с букетом ослепительно белых чудесных роз. Глаза женщины светились неподдельной радостью и счастьем, в них горел огонь любви и радости. Через мгновение она бросилась радостно обнимать Маргариту Львовну. После радостных приветствий и комплиментов все прошли в комнату, и тут мужчина, галантно поцеловав руку Маргариты Львовны, вдруг покорно стал перед ней на колени и с легким акцентом сказал: - Вы вернули ее к жизни, а я теперь самый счастливый человек. В мою жизнь пришла настоящая любовь, глубокая и искренняя, я никогда не испытывал таких высоких чувств. Благодаря вам я теперь муж самой чудесной и талантливой женщины. Он вручил Маргарите букет и поднялся с колен. Лицо Ларисы сияло счастьем, она, радостно улыбаясь, сказала: - Когда-то вы приказали мне прекратить плакать, забыть о горе и строить новую жизнь, и вот теперь я любимая жена, хозяйка музыкальной школы и самая счастливая бабушка. Илонна принимает участие в престижных конкурсах Европы, выступает с сольными концертами, я приложила много усилий, чтобы ее талант не был загублен. Как когда-то мой…, - помолчав, продолжила она. Тихую радость, легкое удивление и какое-то просветленное благоговение принесла Маргарите Львовне эта встреча.

Когда Рите исполнилось двенадцать лет, ее родители решили переехать на родину отца в Беларусь. Импульсивность ее родителей проявилась и здесь. Не долго думая, они собрали вещи, детей и бабушку и пустились в дорогу. Попытка обосноваться в Минске не удалась, и родители купили небольшой домик в районном центре Березино, к большому огорчению Риты. Ее мечта жить в Минске не осуществилась. Хотя это была не мечта, это было знание, что этот город - ее место и только там она должна жить. Городок, в который они приехали, показался ей неуютным и неопрятным. Он был больше похож на большую деревню. Центральная улица была еще мощена камнями, а остальные узкие и кривые улочки представляли собой большую грязную лужу. Маленькие дома в основном деревянные, смотрели на мир пыльными окнами, часто прикрытыми ставнями. В школе, куда она пошла учиться, царил дух зависти, соперничества и корысти. Ритка сразу привлекла к себе пристальное внимание тем, что разговаривала на чистом русском языке, не принимала участия в пустой болтовне и "бастовках", так называемых пропусках уроков. На одной из переменок к ней подошла сидящая на первой парте толстая Любка. - Русишь? - спросила, деваха в очках, из-под которых торчал маленький остренький красноватый носик. - Ты о чем? - искренне удивилась Рита. - Ты о чом, - передразнила ее деваха, у нее это получилось грубо и уморительно смешно. Рита рассмеялась, у нее не было желания спорить, она поняла, что ее правильная русская речь явилась объектом зависти. Даже учителя в этой школе разговаривали на смеси русского и белорусского языков. Только несколько лет в школе шло преподавание на русском языке. В понятии Риты белорусский язык был красивым и интересным. И она стала учиться, пытаясь говорить так, как все. Но у нее это еще плохо получалось, и это предупреждение было ненужным. Легкая, еле заметная усмешка скользнула по Ритиным губам и этим еще больше разозлила Любу. - Я тебя предупредила, это всем не нравится, еще будешь "русить", получишь, - зло прошипела одноклассница. Девочка обвела взглядом лица ребят - они выражали неприязнь. У нее не было желания вступать с ними в конфликт, поднявшись, она хотела уйти из класса. Но внушительного роста мальчишка вырос у двери. И только тогда Рита поняла, что она в ловушке. - Здесь все подчиняются мне, - почти прошипела от злости Любка и угрожающе двинулась на Ритку, которая очень ловко поставила ей подножку, и грузная фигура девахи упала к Ритиным ногам. В классе несколько мгновений висела тишина, было слышно лишь прерывистое сопение и вздохи Любки из-под парты, у которой туда при падении свалились очки и, судя по всему, она пыталась их найти. Ватага одноклассников окружила Ритку, и она не стала больше ничего ждать. С быстротой молнии обернулась к верзиле, загородившем дверь, и со всей силы ударила его ногой в живот. Тот, согнувшись, скорчился от боли и, получив еще один удар по голове, плюхнулся лицом на пол, при этом истошно завопив. Это послужило сигналом для нападения остальным. Но Ритка умудрилась кому-то поставить подножку, кого-то укусить и поцарапать до крови. Она двигалась быстро и уверенно, в ее черных глазах опять появлялся стальной упрямый блеск, и казалось, что нет силы, которая смогла бы остановить ее. Не было страха перед наказанием, она опять шагнула в пропасть, ей было все равно, чем это закончится. В дверях класса появилась фигура учительницы английского. Нервная и истеричная женщина была потрясена увиденной дракой. - Што жа тута робица? - заверещала она, войдя в класс. Распухшие носы и губы, поцарапанные щеки, фингал под глазом у ее любимчика верзилы-Ваньки предстали перед ее взором. Через несколько минут все участники драки были в учительской, всем было приказано без родителей в школу не приходить! Рита знала, что ей не на кого надеяться, ждать защиты и понимания не приходилась. Она рассказала дома о нападении на нее, и ей вдруг показалось, что ее поступок в этот раз не вызвал у отца раздражения. Утром следующего дня он посадил ее в машину, и они приехали в школу. Трудно было поверить, что эта тщедушная девчонка избила полкласса, что это она наставила синяков и шишек детям вдвое крупнее ее. Рита видела, как побелел от злости ее отец и его глаза наливаются ненавистью и злобой, а писклявый рассказ Любки окончательно привел его в ярость. - Девчонка, дура, подлая дрянь, ты опять за свое, - выругался он. Не сумев сдержать бешенства, ударил ее по лицу. Девочка не проронила ни звука. Глаза ее потухли и затуманились слезами, и без того худое личико осунулось, тельце напряглось и сжалось в комок, ожидая нового прилива ненависти и удара. И он ударил ее еще раз с большим остервенением. Она опять не проронила ни звука. Щека вздулась, на ней образовался огромный кровоподтек. Ужас отразился на лице классной, пораженная происходящим, она бросилась к девочке и оттащила ее от мужчины, поднявшим руку для нового удара. - Нет, нет, не бейте ее, - почти закричала Казимира Александровна и прижала ребенка к себе. Налитые холодной злобой глаза мужчины обвели взглядом учительскую, остановились на дочери, пробормотав ей очередную угрозу, он вышел, хлопнув дверью. Жестокость отца новенькой поразила и учителей и учеников, которые сразу почувствовали свою вину: ведь это их поступки заставили Риту защищаться, ведь это они обидели и оскорбили ее. Дети были уверены, что им всем попадет за Ритку, происшедшее не укладывалось в тихую провинциальную жизнь школы. Риту оставили в покое, ее сторонились, уважали и боялись. А ощущение одиночества и отчужденности стало еще яснее и отчетливее. На нее очень давила суетливая и пустая провинциальная жизнь. Ей не было тринадцати, когда соседский парень сделал ей предложение о дружбе. Сначала она была польщена его вниманием, но потом ее стали раздражать его попытки подчинить ее своей воле. Он был ревнив, караулил ее возле дома, устраивал безобразные сцены, пытался оказать влияние на ее выбор. Рита потеряла к нему уважение, в характере этого человека смешивались две силы, которые были ей уже знакомы, - тирания и трусость. Тогда она и предположить не могла, что это только прелюдия ее жизни, а все мужчины, которые придут в ее жизнь, будут обладать одним из этих качеств. Годы летели быстро, Рита выросла. В пятнадцать лет ее перестали интересовать книги, и она стала уделять много внимания молодым людям. Она заканчивала восемь классов, и это давало ей возможность поступить в техникум, уехать в заветный Минск. Любое ее желание и начинание всегда отрицалось отцом. Уговорить отпустить ее было делом сложным и почти невыполнимым. Ее приводила в отчаяние трудность стоящей перед ней задачи, она чувствовала безвыходность своего положения. Но Рите вдруг помогла ее тетушка. Каким образом она уговорила Льва Павловича отпустить девочку в Минск, Рита поняла через несколько лет. Эта история поразила и раздавила ее своей циничностью, подлостью и ложью. Поступив в Минский техникум советской торговли, Рита попала "из огня, да в полымя", обстановка в группе была гораздо сложнее, чем в школе. Она оказалась среди избалованных, разукрашенных, одетых в модный и дефицитный кримплен девиц. Риткин балоневый плащик и резиновые закатанные сапоги вызывали у них недоумение и смех. Когда она выходила к доске в штопанных зеленых колготках, заглаженной до блеска черной юбочке и в безрукавке, сделанной из старого свитера, в ее адрес посылались колкости, и что бы она ни говорила, вызывало у девушек презрительный хохот. На ней был шутовской наряд, и всем было плевать на ее великолепные знания и квалифицированные ответы. Она стала для них клоуном, шутом, никто не видел в ней человека. К унижениям одногрупников добавилась брезгливость и безразличие учителей. Впервые в жизни Рита растерялась и испугалась, казалось, у нее не было выбора. Оставаться в техникуме было немыслимо. Отец не давал ей денег на еду, она жила у тетушки за свою тридцатирублевую стипендию, просить у него денег на одежду означало нарваться на нервную истерику, выслушать кучу оскорблений и ничего не получить. Возвращаться домой и окончить там десятилетку было еще страшнее, она ведь вырвалась оттуда не для того, чтобы вернуться побежденной. Поэтому она уже третий месяц, каждое утро, "как в омут головой", шла на занятия в техникум. С детства ощущая отверженность со стороны родителей и сверстников, она уже научилась контролировать свою злость и сдерживать чувства. У Риты вдруг появилась боязнь глупо выглядеть, внутри сидел глубокий страх измены и предательства, она больше не хотела быть посмешищем. Очень болезненно воспринимала шутки и остро реагировала на окружающее ее безразличие. Девочка решила больше ни с кем не бороться, молчать и терпеть, чтобы ни происходило. Но оказалось, что это ее желание - иллюзия, или пустая мечта. Однажды вступив в борьбу, отстаивая свое человеческое достоинство и истину, она больше не принадлежала себе. Эта борьба не прекращалась никогда, принимая разные формы, она втягивала ее в самые невероятные истории. Хотя постоянное соперничество с отцом, бабушкой, ровесниками научило ее манипулировать событиями, внутри все же горел неугасимый огонь, она верила, что существует вечное единство в любви и дружбе. Казалось, что она умеет равнодушно встречать неудачи, обладает колоссальным самомнением и уверенностью, что все ее поступки правильные; непоколебимо верит в свое превосходство и никогда не сомневается, в том, что она может справиться с тысячью неприятностей. Она была уверенной и неукротимой. Выходка-шутка сокурсниц вынудила ее защищаться в очередной раз. Они встретили ее в парке, в глубине которого находился техникум. Ритка издали увидела своих однокурсников и все поняла; у нее зазвенело в ушах и ноги стали подкашиваться, бешено заколотилось сердце. Преодолев страх, она пошла навстречу явной опасности, внутри уже загорелся огонь неукротимости и воли. Одна из девушек ехидно улыбаясь, пошла ей навстречу, слегка наклонив голову, сказала с коротким истерическим смешком: - Копеек дай! Рита осторожно оглянулась и увидела за своей спиной незнакомого парня и девиц из своей группы, они почти окружили ее. Презрительно посмотрев на девушку, просившую денег, улыбнулась уголками губ, достала десять копеек и, подбросив монетку, ударила просившую в переносицу. Звон от удара металла об асфальт был последним, что она слышала и осознала. Силы были неравны, но Рита не собиралась сдаваться. Избитая, она пришла в аудиторию. Один глаз заплыл, на щеке - яркий кровоподтек, распухшие губы, кровь, капавшая из разбитого носа. Ее здоровый глаз смотрел на всех с пустым безразличием, судя по всему, она не очень понимала, кто она, где находится и что с ней произошло. Вошел преподаватель, в элегантном костюме, выражение удивления и негодования мелькнуло на его лице, его замутило от вида крови, и он спросил: - Какой-то несчастный случай? - Это не несчастный случай, - сказал кто-то, - ее избили, надо вызвать "скорую", а вдруг есть внутренние повреждения. Преподаватель с ужасом посмотрел на избитую девушку, ему не хотелось видеть того, что он видел, он очень надеялся, что все обойдется. Скандала в этом заведении быть не могло и не должно, поэтому Ритку загрузили в техникумовский "газик" и отвезли домой. Вызванный тетей врач констатировал легкое сотрясение мозга и многочисленные ушибы. Одна из ее обидчиц оказалась дочерью очень крупного чиновника, ей Ритка сломала нос, досталось и остальным девицам. Советские комсомолки не могли себя так вести: просить мелочь (а это было распространено повсеместно), драться до крови, над кем-то издеваться. И когда Рита попросила свою бывшую одноклассницу Любку забрать ее документы из техникума, их отдали сразу и с радостью. Любка же и предложила ей пойти учиться в заведение, в котором помимо стипендии сытно кормили и платили настоящую зарплату, за работу во время практики. "Господи, помоги тупице устроится", - перевела Ритка название учебного заведения, в котором ей теперь предстояло учиться. Она достаточно легко справилась с учебной программой училища. Ее знания и интеллект сразу же были признаны и преподавателями и студентами. Ее выбрали комсоргом училища, проявились ее лидерские способности. Рита скрыла от родных свой переход в училище. Страх возвращения в семью был неизмерим, она откладывала разговор с родителями.

Ранним весенним утром накануне 20 мая Маргарита Львовна вошла в старенький "Икарус" следовавший в город Слоним, от которого около десяти километров до Жировичского монастыря. Ее место было рядом с молодой девушкой и, судя по одежде, она тоже ехала в монастырь. Мельком посмотрев на попутчицу, Маргарита на мгновение замерла: что-то неуловимо знакомое было в облике этой девушки. Надежда ехала на встречу с насельником Свято-Успенского Жировичского монастыря архимандритом Митрофаном. Смотря перед собой немигающими, застывшими от горя и отчаяния, глазами, она, как и многие, кто встречал Маргариту на своем жизненном пути, рассказывала ей горькую, трагическую историю своей жизни. Ей не было семи, когда ее изнасиловал отчим. Перепуганную и истекающую кровью девочку мать отвезла в деревню, где сельская акушерка, за бутылку водки неумело сделала операцию и окончательно искалечила ребенка. - Представляете!? Мать дала мне пощечину, пригрозив: "Только пикни! Сама виновата, нечего задницей крутить перед чужим мужиком". Это в неполные семь лет! Ее нелепые обвинения - самое страшное для меня. Девушка замолчала, злоба и ненависть исказили черты ее милого личика, в глазах застыла жгучая ненависть. Справившись со своими чувствами, она продолжила: - Я у бабушки потом жила, а когда училась в десятом классе, поехала со школой на экскурсию в монастырь. Не очень понимая, зачем все подходят к человеку в черном посреди храма и целуют крест, я подошла к батюшке Митрофану, а он взял мяня за руку и не отпустил, пока все желающие не приложились к кресту. В опустевшем храме я стояла на коленях и рассказала ему о жестокости и коварстве матери, которая проклинает меня, считая, что я виновница всех ее проблем с неустроенной личной жизнью. О том, что никогда не смогу забыть боль, которую причинил мне жестокий и подлый отчим. Я была полна желанием мести. Батюшка молился, а я плакала, слезы ручьями текли из моих глаз, и с тех пор я уже несколько лет езжу к батюшке за помощью и советом. Он сейчас очень болен и слаб, у него был инсульт, это, наверно, что-то очень серьезное, но когда ему говорят, что приехала Надя из Березино, он меня всегда принимает. - Как зовут твою маму? - неожиданно вырвалось у Маргариты. Девушка удивленно подняла белесые бровки и, как-то злорадно улыбаясь, ответила: - Ее не зовут, никак теперь не зовут, она умерла… а звали Любой, Любкой. - Почему она умерла, как? - проговорила Маргарита, которая теперь точно знала, кого напомнила ей девушка при встрече. - Этот зверь, мой отчим, ее убил, он отрубил ей голову и закопал на территории автобазы, - металлическим голосом, чеканя каждое слово, сказала девушка. Она смотрела на Маргариту голубыми, бездонными глазами и на остреньком носике выступили капельки пота, как когда-то у ее мамы - шестиклассницы Любки. Маргарита унеслась воспоминаниями в далекую пору своей юности: вспомнила свое отчаяние после драки в техникуме и случайную встречу с бывшей одноклассницей, которая вызвалась помочь Ритке остаться в Минске. Люба просто рассказала своей родственнице, работавшей завхозом в училище, о жестокости Риткиного отца и та, прослезившись, устроила Ритку в ГПТУ. А Любка из неуклюжей толстушки превратилась в очаровательную девушку. Она была изумительно хороша в свои шестнадцать лет: тело у нее было великолепное - гибкое, дышащее здоровьем и силой, кожа белая и гладкая и даже очки на остреньком носике придавали ей очарование и загадочность. Кроме того, она красиво пела и была великолепной спортсменкой, с ней ни в чем нельзя было соперничать, изящество, грация и мощь сквозили в каждом движении. В умении бегать и ходить на лыжах она превосходила всех девушек и многих парней. Окруженная поклонниками, Любка то блистала остроумием, то томно-загадочно молчала, была необычайно впечатлительна, восприимчива и вспыльчива. Она упивалась тем, что покоряла и мучила молодых парней и мужчин постарше. Власть ее над мужчинами не знала границ, стоило ей свиснуть, как все бросались на этот зов; за право общаться с ней дрались до крови, вокруг Любки бушевал водоворот страстей. Она была как острое осиное жало, как испепеляющее пламя, как необузданный электрический разряд. Девушка была непредсказуема, подсознательная агрессия порождала у нее вспышки гнева, за которыми скрывалась нечеловеческая гордость. Страшная это была гордость, страшная и грешная! Маргарита Львовна посмотрела на Надежду и вспомнила, как беременная не известно от кого Любка хотела избавиться от ребенка. Она буквально носилась по Минску, но так и не нашла никого, кто бы согласился сделать ей аборт. Неполные семнадцать лет и большой срок были серьезным и непреодолимым препятствием. Не доучившись, Люба уехала к родителям в Березино, и они больше не встречались. Трагедия Любкиной жизни и ужас случившегося с ее дочерью потрясли Маргариту. После праздничной литургии в честь Жировичской Иконы Божьей Матери она проводила Надежду к корпусу, в котором жил старец. Дежурный позвал келейника, который сдержанно сообщил всем о немощи батюшки, но, увидев Надежду, пригласил ее пройти. Девушка ушла, а Маргарита подумала, что за те несколько часов, которые она провела с Надеждой, она не увидела в ней ни кротости, ни смирения. Непокорность и гордость, обида и ненависть сквозили в каждом слове, казалось, что она рада случившему с матерью и не удовлетворена наказанием отчима. "На все воля Божия", - подумала Маргарита и отправилась в монастырский палисадник садить цветы; до вечерней службы оставалось несколько часов. Надежда подошла к Маргарите Львовне с озабоченным выражением лица и своим неожиданным вопросом пригвоздила Маргариту к земле: - Как вы думаете, он понял, что я у него спросила? Ведь он только что перенес инсульт. Она увидела, как глаза Маргариты почернели и загорелись стальным блеском, не поняла, почему, и продолжала лепетать: - Мне так важно знать, стоит ли мне делать еще одну операцию, в прошлом году батюшка не благословил меня на операцию, но я не поверила ему и операция прошла неудачно. Я потом много каялась и молилась, а теперь мне предлагают операцию в Москве, и я уже съездила на консультацию. Девушка понизила голос и почти шепотом сказала: - Я в Москве, сходила к экстрасенсу, и он снимал с меня "проклятие матери". Увидев изумление в глазах собеседницы, она попыталась оправдаться: - Меня постоянно мучают рези в низу живота, боль бывает просто невыносимой, никакое обезболивание не помогает, я иногда сутками не могу подняться с постели. Я так ужасно страдаю от физической боли; она ни на минуту не дает мне забыть о моей беде. Я молюсь, молюсь, но мне ничего не помогает, - капризно надула губки Надя. Маргарита оцепенела: ни капли веры не было в этой несчастной душе. Она спряталась за Бога и церковь, переложила ответственность за свою жизнь и поступки на старца, при этом еще умудрялась сомневаться в правдивости его откровений. Какое злое и легкомысленное существо эта девушка! Она не способна оценить истинную доброту и любовь. Пережитая трагедия ничему ее не научила. Она эгоистично считает, что теперь все кругом обязаны ее жалеть. Она молится, а в сердце у нее гордость, злоба, беспокойство и сомнение. Маргарита Львовна тяжело вздохнула и сокрушенно, покачав головой, спросила: - Что такое вера, по-твоему? Зачем ты приезжаешь к старцу, задаешь ему вопросы, а потом поступаешь по-своему? Милость Божья проявилась тебе через посредство батюшки Митрофана. Ты это хоть понимаешь? Как ты можешь сомневаться в его ответе, в здравомыслии, а тем более в благословении? - Я в полном отчаянии. Врачи пытаются помочь мне, еще не все средства исчерпаны. А приговор отца Митрофана жесток: не поможет! Для меня было так важно знать, соглашаться ли на операцию, теперь она стоит очень много денег, - продолжала канючить Надя. - Девочка моя, почему бы тебе не обратиться к Великому и Милосердному Богу с мольбой: "Отче любимый, дорогой Отче, посмотри на мои страдания, мою боль. Помоги мне. Ты один - защита моя и надежда. Помилуй меня грешную"? - Защита и надежда?! Где Господь? Где? Я не вижу и не слышу его! Почему он допустил надругательство надо мной? За что меня искалечила пьяная акушерка? За что еще не родившуюся прокляла мать? - истерично запричитала Надежда. - Господь всегда, во все дни был с тобою. И если ты с покаянием и любовью будешь молиться Господу Иисусу Христу, он услышит тебя. Очисти сердце свое покаянием и прощением родителей своих. Перестань сомневаться - поверь! Плачь, стенай, зови. И крик и мольба твои будут услышаны. Не ищи доказательств для разума. Пока просто не поверишь, не сможешь покаяться. Вручи себя воле Божьей и увидишь, что ты не одинока, не забыта, Господь слышит каждый твой вздох и стон и поможет тебе. Девушка смотрела на нее пустыми глазами на бесстрастном лице, у нее начался озноб, лицо и руки посинели и покрылись пятнами. Тупое упрямство было во всем ее облике. Маргарита обняла и прижала дрожащую как осиновый листок девушку к себе. Когда дрожь утихла, она проговорила: - Пойдем в храм, скоро начнется вечерняя служба. Стоя на коленях, при свете мерцающих свечей, Маргарита Львовна горячо молилась: "Тебе передаю, Боже, ум и помышление мои, сердце и чувства мои, слова и дела мои! Тебе передаю веру мою, надежду мою на твои обетования и слезы раскаяния во грехах моих! Господи Иисусе Христе сыне Божий, помилуй мя грешную. Помоги неразумной рабе твоей Надежде, упокой душу почившей рабы твоей Любови, прости прегрешения, вольная и невольная". Ничто не сможет отлучить нас от любви Божьей. Боль проходит, страх остается, но если Господь попускает какие-то испытания и скорби, нужно безропотно с радостью и надеждой, со спокойствием сподобиться Царства Небесного. Покаявшихся нас примет Великий Милосердный Бог, как блудного сына принимает любящий отец. С любовью припадем к его божественным стопам, очищенные собственным покаянием и с верою все вместе - ты, братья, сестры и я, и тысячи других, которых постигла неизлечимая болезнь и скорбь. Нужно помнить, что дух наш бессмертен, а вера наша спасет нас, а любовь Божья защищает нас. СЛАВА БОГУ ЗА ВСЕ.